В прозе


Борис Акунин
Эраста Петровича Фандорина, чиновника особых поручений при московском генерал-губернаторе, особу 6 класса, кавалера российских и иностранных орденов, выворачивало наизнанку. В избушке вязко пахло кровью и требухой. Подле его начищенных английских штиблет покоилось распростертое тело девицы Бабушкиной, Степаниды Ивановны, 89 лет. Эти сведения, равно как и дефиниция ремесла покойной, были почерпнуты из детской книжки, аккуратно лежавшей на вспоротой груди. Более ничего аккуратного в посмертном обличье девицы Бабушкиной не наблюдалось.

Оноре де Бальзак
Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине 17 века неизвестным мастером. Он вырезал её из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил её на железные петли, которые в своё время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что её сделал собственной шпорой Селестен де Шавард - фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно.


Сэмюэл Беккет
Я нахожусь в комнате бабушки. По правде сказать, не знаю, была ли она мертва, когда я прибыл сюда? В том смысле, чтобы уже можно было похоронить.
Итак, я видел, как Красная Шапочка и Волк медленно шли навстречу друг другу, не подозревая об этом. Они шли по дороге удивительно пустынной, без каких бы то ни было изгородей, канав или обочин. Почувствовав приближение другого, они подняли головы и изучали каждый каждого добрых пятнадцать шагов, пока не остановились грудь в грудь. Они повернулись лицом к морю, вознесшемуся высоко в гаснущем небе, там, далеко на востоке, и что-то сказали друг другу.
После чего каждый пошел своей дорогой.
Он сказал мне, чтобы я написал отчет. Была не полночь. Не было дождя.

Михаил Булгаков "Бабушка, между тем, уже разлила масло" - заявил маг.
"Сейчас мы тебя разясним", подумал Волков и подмигнув за спиной мага Ивану, сорвался с места. За трамвайными путями, на стене, был телефон. Прямо у турникета Волкова напугал неожиданно вскочивший со скамейки вертлявый господин который надтреснутым голосом объявил "Вам к турникету? Сюда пожалуйста!" Волков успел заметить трамвай, взялся рукой за турникет, вдруг ноги его поехали, и его неудержимо понесло на рельсы...
Взвизгнули тормоза, зазвенели стекла и темный, круглый предмет, запрыгав покатился на мостовую. Это была голова Волкова. Вагоновожатая, молодая девушка в красной шапочке закрыла руками лицо, в котором не было ни кровинки.


Как и было сказано...
Михаил Булгаков (вариант 2)
Последнее, что увидел Вольф, был надвигающийся трамвай и перекошенное лицо вожатой, в красной вязаной шапочке.
Иван, услышав крики, прибежал и так и стоял в столбняке, глядя на раздавленное тело Вольфа. Он не мог понять, как это так, только что они сидели на скамейке с Мишей, с Михаилом Александровичем, и вот лежит его труп с распоротым животом.
Постепенно крики утихли и мысли начали лепиться друг к другу. Сначала появились какие-то странные слова "из леса вышли дровосеки". "Дровосеков" Иван отбросил, но появилась "Красная Шапочка", а за ней выплыл и иностранец.
Позвольте, да ведь он сказал, что Михаил Александрович "живота лишится из-за Красной Шапочки".
"Живота лишиться" - это значит умереть... но ведь вожатая и была в красной шапочке. Выходило так, что проклятый иностранец знал заранее всю картину ужасной смерти Вольфа.
Может быть, он сам и пристроил его под трамвай? Но как? Это-то мы сейчас и разъясним.

Борис Виан
Зашла в лес поутру, чувствовала себя неважно: в лесу ни души, только толпа вчерашних охотников (вернее сказать, вчера они были охотниками, а сегодня так, начинающими пованивать трупами). Один из них, видимо, был еще жив. Он подполз ко мне, попытался сказать что-то, но видимо отсутствие нижней челюсти на привычном месте (он держал ее в руке) мешало ему сделать это.
Наверное, имело смысл облегчить его страдания, но ничего серьезней корзины с пирожками у меня с собой не было. Да и недолго осталось бедняге.
Перепрыгнув через очередного неудавшегося истребителя грозы Тулонского леса, я неожиданно застыла на месте...
Мне знаком этот цвет… Цвет горящих маков, цвет стыдливо пахнущих роз, цвет женских секретов…
Кишки какого-то бедолаги, намотанные на молодую березку, цветом напомнили мне дорогой подарок моей grandmaman - шапочку.

Курт Воннегут
Волк уже завтракал сегодня, поэтому он не сожрал Красную Шапочку сразу. У Волка была мечта. Он мечтал о том, чтобы сидеть дома в теплой норе, заполненной запасами еды, и никогда больше не бегать по лесам.
«А где живет твоя бабушка?» - спросил Волк. И когда Красная Шапочка ответила ему, в слишком большом мозгу Волка созрел план, как заполучить и Красную Шапочку, и ее бабушку, и пирожки сразу.
Надо сказать вам, что через день Волк будет мертв. Случайно проходящие мимо дровосеки вспорют ему живот своими топорами и сделают из него отличное чучело. Это чучело простоит в сельской школе 17 лет, пока не сгорит во время одного из пожаров. Деревенский мальчик Ваня подберет на пепелище один из клыков Волка, чтобы затем променять его у соседского мальчишки на гнутую железку. Но это уже другая история…
А пока ничего не подозревающий Волк несся к дому Бабушки...


Ярослав Гашек - Эх, и что же я наделал? - бормотал Волк. - Одним словом обделался.
Ярослав Гашек (вариант 2)
Подпоручик Дуб прислушался. Как это бывало зачастую, очередную историю рассказывал ординарец одиннадцатой маршевой роты рядовой Йозеф Влк.
- ... гуляли мы гуляли по лесу и, наконец присели на пенек, - говорил Влк.
"Любишь меня?" - спросил я Красную Шапочку. Она захохотала: "Люблю тебя, как соломину в заднице. Дурак ты."
- Действительно, какой же я был дурак в двадцать лет. Я водил ее, дочь лесника, по чаще, где не было ни души и показывал ей, где рыжики, где опенки, вместо того, чтобы завалиться с ней под ближайший куст и...
Налетевший густой запах отхожего места заглушил последние слова.


Виктор Гюго
Красная Шапочка задрожала. Она была одна. Она была одна, как иголка в пустыне, как песчинка среди звезд, как гладиатор среди ядовитых змей, как сомнабула в печке...


Федор Достоевский
Волкольников проснулся хмурым летним утром, в своей угловой, стылой комнатенке. Настроение его было мрачно. Постоянные финансовые трудности, вызваные дорогой столичной жизнью, скудность питания доводили его порой до полного отвращения к жизни. Единственным средством спасти свое положение виделось ему кража. Стяжать деньги было просто. Известно было, что некая особа, регулярно ходит через лес. Имея в корзинке под пирожками известные суммы. Он решился. По какому-то странному наитию выходя из дома он сунул под тулуп топор.
На темной тропинке показался чей-то силуэт. Волкольников кинулся к нему, пытаясь вырвать из рук корзинку. Завязалась борьба. Силы оказались неравны, Волкольников чувствовал, что его сейчас скрутят. Тогда он вытащил топор и с размаху стукнул два раза. Тело соперника обмякло. Оказалось, что денег в корзинке нет. И его противником была старуха. Волкольников почувствовал, что земля уходит из-под ног.
Двумя месяцами спустя "Ведомости" писали в разделе "Проишествия", что в Неве всплыл труп пропавшего Волкольникова.


Венедикт Ерофеев
Красная Шапочка смотрела на трясущиеся руки и свалявшийся серый хвост.
- Так что же ты здесь по лесу так и шляешься как по@банный?
- Так разве ж я по@банный!!! Просто немотствуют уста...
- А у меня красненькое есть в корзинке
- Красненькое? Холодненькое?
- Конечно. И херес наверное остался. Грамм 800.
Волк схватил корзинку, ловко выдернул из нее одну из бутылок и откупорил ее одним ударом о березу.
И немедленно выпил................................
После этого он сожрал Красную Шапочку и пробормотал: "Чтобы не сблевать. А все эти писательские анекдоты - от дряблости воображения, от недостатка полета мысли; вот откуда эти нелепые анекдоты..."


Михаил Жванецкий ...Анекдоты о Красной Шапочке пусть рассказывает тот, кто ее ел.


Михаил Зощенко
... А вот еще дамочку я знаю. В Лесном переулке проживает. Гражданка Красношапникова. Очень миленькая из себя и колготки носит.
Как-то через лес ей идти пришлось. Бабушка ейная в гости позвала. С собой корзинку имела - ридикюли-то из моды нынче выходят. А там - молоко, пирожки. Может и горячительного чего. Водка, скажем. Или кальвадос.
А у леса Волков жил. Никчемный мужичок. Он был алкоголик. И безнравственный. Он недавно продал свои сапоги и теперь ходил в галошах на босу ногу.
Так вот натыкается Красношапникова на него и говорит:
- Удивляете вы меня, между прочим, гражданин Волков, и что вы себе думаете! Не отдам я вам водки!
Тут Волков как-то сникает и падает духом. Он расстраивается очень. Тает на глазах и смотреть не на что. Он собственно мыслил порвать с пошлым прошлым, ступил босой ногой на путь исправления. Он спешил сделать гражданочке Красношапниковой сильный комплимент по поводу миловидности внешнего вида. И натыкается на такое с ее стороны хамство. И оно отбрасывает его в евонной эволюции на неопределенное время назад. Вот так сказывается невоспитанность граждан на уровне этики нашей молодой республики.
Тошно аж.
Тьфу!


Михаил Зощенко (вариант 2)
Волк шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать:
- Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, или корзиночка у ней в руках, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место. Встречаю раз одну такую в лесу. Гляжу, стоит этакая фря и разворачивает свою идеологию во всем объеме. И решил я лицом официальным к ейной бабушке наведаться. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует?


Ильф и Петров
В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошла молодая особа лет двадцати восьми. За ней бежал беспризорный Серый Волк.
- Тетя! - весело кричал он. - Дай пирожок!
Девушка вынула из кармана налитое яблоко и подала его беспризорному, но тот не отставал. Тогда девушка остановилась, иронически посмотрела на Волка и воскликнула:
- Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где бабушка спит?
Зарвавшийся Волк понял всю беспочвенность своих претензий и немедленно отстал.


Кен Кизи
Волк пробирался по стенке, тихо, как мышь. Он сжимал в лапах швабру и двигался чуть дыша. Если в его грязной жизни и помогала чем-то звериная кровь, то помогала быть хитрым.
Задребезжал замок. Потом двери приоткрылись, и он увидел ее - она проскользнула в коридор. Ее глаза серые, губы без помады, на голове бесформенный красный берет.
Она заметила Волка и улыбнулась ему. Он еще крепче сжал швабру и опустил взгляд. Так легче. Когда глаза закрыты, в тебе трудно разобраться. Он слушал, как стучат по полу ее каблуки. Волк стоял, не поднимая глаз.
Скоро он будет свободен.


Стивен Кинг
Королевство было захвачено всего лишь потому, что в кузнице не было гвоздя, - то же самое получается с Красной шапочкой, если выжать из нее всю суть. В конце концов, вы все можете привести к общему знаменателю - подобным образом Красная шапочка думала много позже. Либо все происшедшее - несчастное стечение обстоятельств... либо судьба. Красная шапочка в буквальном смысле слова споткнулась о нее в маленьком городе Хэвен штата Мэйн 21 июня 1988 года. Это и была посылка; а Серый Волк был только следствием.


Джек Лондон
Но она была достойной дочерью своей расы; в её жилах текла сильная кровь белых покорителей Севера. Поэтому, и не моргнув глазом, она бросилась на волка, нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим апперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой.


Сергей Лукьяненко
... Когда из открытого настежь окна послышался скрип калитки, Красная Шапочка чутьем ощутила приближение бабушки, высыпала пельмени в кипящую воду и достала из погреба бутылочку "Веселого Шарля", единственную водку, которую разрешала бабушке употреблять больная печень. Бутылка была не ноль пять, что неизбежно повлекло бы за собой продолжение, и не литр, что позволительно беспечным дровосекам. Ноль семь, как и подобает культурным, малопьющим сказочным персонажам, не собирающимся засиживаться допоздна и пугать соседских волков песнями...


Сергей Лукьяненко (вариант 2) - Здравствуй, Волк, - останавливаясь перед ведущей в дом лесенкой - три широкие, невысокие ступеньки, сказала Шапочка.
- Здравствуй, путник, - вынимая изо рта трубку, ответил Волк. У него был приятный низкий голос, мужской, но с какой-то женской мягкостью и ласковостью. Можно было почувствовать небольшой акцент, но столь легкий, что он переставал резать слух через несколько секунд. - Входи и отдохни.
...
- Я хотела бы попасть домой, - сказала Шапочка, усаживаясь в кресло. - Как можно быстрее.
Волк посасывал трубку. Даже запах табака казался уютным, земным. Почему-то волки легче всего перенимали человеческие пороки - им нравилось вино, а сама идея табакокурения привела в восторг.
- Здесь грустно и одиноко, - сказал Волк. Ритуальная фраза прозвучала поразительно искренне - трудно было придумать место более грустное и одинокое, чем эта сырая, болотистая, холодная планета. - Поговори со мной, путник.
...
Волк раздумывал, качаясь и поглаживая живот. Вынул изо рта трубку: - Ты развеял мою грусть и одиночество, путник.
...
философия...
...
Если бы Красная Шапочка пошла к бабушке на следующий день, то тогда она могла бы и не встретить серого волка по дороге. Но существует вероятность, что серого волка она все-таки встретила. Тогда вся история повторилась бы за исключением одного - вероятность встретить охотников на следующий день была крайне мала, по причине закона вселенского равновесия.
Но по этому же закону сказка должна была закончиться удачно, значит, Красная Шапочка либо не встретила волка, либо встретила и волка и охотников, либо волк по дороге к бабушкиному дому попал бы в капкан и умер. И сказка имела бы счастливый (но короткий) конец.


Габриэль Гарсия Маркес
Пройдет много лет, и Волк, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер когда Бабушка съела столько мышьяка с тортом, сколько хватило бы, чтобы истребить уйму крыс. Но она, как ни в чем не бывало, терзала рояль и пела до полуночи.
Через две недели Волк и Красная Шапочка попытались взорвать шатер несносной старухи. Они с замиранием сердца смотрели, как по шнуру к детонатору полз синий огонек. Они оба заткнули уши, но зря, потому что не было никакого грохота. Когда Красная Шапочка осмелилась войти внутрь, в надежде обнаружить мертвую Бабушку, она увидела, что жизни в ней хоть отбавляй: старуха в изорванной клочьями рубахе и обгорелом парике носилась туда-сюда, забивая огонь одеялом.


Ги де Мопассан
Волк её встретил. Он осмотрел её тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая всё ещё старается выдать себя за невинную. Но он верит в её невинность не более её самой и будто видит уже, как она раздевается, как её юбки падают одна за другой и она остаётся только в рубахе, под которой очерчиваются сладостные формы её тела.


Эдгар По
На опушке старого, мрачного, обвитого в таинственно-жесткую вуаль леса, над которым носились темные облака зловещих испарений и будто слышался фатальный звук оков, в мистическом ужасе жила Красная Шапочка.


Эдвард Радзинский
В такие дни Дез Эссента, листавшего изысканно изданный в одном экземпляре сборник старинных сказок, которым он очень гордился, посещали пугающие и странные желания. Он представлял себе, как он проглатывает юное тело Красной Шапочки, а затем и рыхлое тело ее бабушки, трепеща от ужаса совершаемого греха, - или же, дрожа, представлял самого себя пожираемым зловещей пастью; а потом в его мысли врывалась толпа охотников, готовая страшно наказать его извращенные деяния - и, мучимый невыносимыми желудочными коликами, задыхаясь от истерии, он падал обессиленным на постель, бормоча слова сказки Шарля Перро, кощунственно перемешанные с гимнами Венанция Фортуната и эпиграммами Авзония.


Богомил Райнов "... я ранен, поэтому тебе самому придется до них добежать и бросить в окно гранату, сказал Волк".
Опять этот сон, но вместо моего старого друга сегодня был Волк. Я осторожно выглянул из-за куста, под которым лежал: один из Охотников стоял около дверей. Я догадывался, что он работает на Бабушку, и теперь в этом убедился. Ответ из Центра был больше не нужен.
... Волк не любил таких методов так же, как и я, но другого пути не было - архив у Бабушки надо было изъять любой ценой. Из-за какой-то мелочи все пошло наперекосяк. Волк простоял в пробке и сумел заняться Бабушкой слишком поздно и не успел закончить до прихода Красной Шапочки. Я тоже хорош - так глупо попался, не проверил, что у нее было под подушкой, перед тем как лечь с ней в постель в этот раз. Хоть она и не профессионалка, но в своей охоте за брильянтами кое-чему научилась. Я понял, что она не знает об архиве и ищет только Бабушкины брильянты за минуту до того, как она меня усыпила. Это еще чудо, что я успел приехать раньше нее в попытке предупредить Волка. Но было поздно - Охотники сработали быстро: Красная Шапочка была у них под наблюдением и они догадались, куда она едет.
"Конечно, ты прав, Волк. Тебя раскрыли, а о том, что я работаю с тобой - никто не знает. Ты мой учитель и я понимаю, что должен поступить именно так. В этом есть хоть какой-то шанс, как когда-то давно, когда я разгружал арбузы и ты посоветовал мне первым ударить того парня, что отнимал мои деньги..."
Он отвлекал их, отстреливаясь из окна, а я с Красной Шапочкой пытался уйти через вторую дверь, но и там уже был один из Охотников. Она просто случайно попала под его пулю, дав мне то мгновенье прицелиться. Теперь я точно уверен, что никто из живых не знает о моей причастности к этой операции, но мне все равно горько.
... Старые навыки пригодились - я без проблем прошел сквозь оцепление и выбрался на автостраду. Назавтра в газетах было сказано, что Волк убил Бабушку и Красную Шапочку, и полиция была вынуждена также применить оружие, в результате чего живым его взять не удалось. В открытом сейфе Бабушки были найдены два старых пирожка с морковью.


Эрих Мария Ремарк Иди ко мне, - сказал Волк.
Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость - тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью.
- Конечно, - сказала она. - Нам не на что надеяться. У меня нет будущего.
Волк молчал. Он был с ней согласен.


Владимир Сорокин
A propos, я лично встречал Красную Шапочку и пробовал ее кал.


Аркадий и Борис Стругацкие
Хармонт, 12 июля 20.. года.
- ... Профессор скажите, а что такое радиант Пильмана?
- Послушайте земляк. Радиант Пильмана - это совсем простая штука. Представте себе, что вы взяли пол-банки, потом еще пол-банки, потом понесли бабушке пирожки. Всем понятно, что не донесете, так вот, гайки... эээ то есть пирожки лягут на плавную кривую... надеюсь вы поняли.
- Профессор, а причем тут собственно Волк и Красная шапочка?
- Земляк, это были времена, когда про Зону ничего не было известно, они первые ходили в лес, сейчас их бы назвали сталкеры.
- А кто тогда Охотники?
- Ну сначала, как водится на Зону двинули армию...
Беседу с профессором Валентином Пильманом провел Бронетемкин.


Джон Р. Р. Толкиен
Сразу за домом Красной Шапочки начинался лес. Лес этот был одним из немногочисленных ныне осколков Великого Леса, покрывавшего некогда все Средиземье - давно, еще до наступления Великой Тьмы. Когда-то в прежние времена, оказавшись на опушке этого леса в час захода Солнца, в лесу этом можно было услышать песню на Синдарине - языке той ветви Перворожденных, что никогда не покидали пределов смертных земель и не видели света Закатного Края. Но с приходом Великого Врага веселый народ покинул Лес, и ныне его населяли злые, коварные существа, самыми страшными из которых были Волки, говорившие на почти забытом ныне Чёрном наречии - языке, созданном Врагом в глубинах Сумеречной страны для ее обитателей.


Татьяна Толстая
Вот радость-то какая, светлый праздничек: вышел первый номер журнала “Red Hat -Linux, Embedded Linux and Open Source Solutions”. Красивое имя - высокая честь; название представляется мне неблагозвучным для русского уха, а потому буду называть журнал “Красная Шапочка”.
Вообще говоря, после этих слов все про журнал понятно, все предсказуемо, и можно прекратить писать рецензию.


Лев Толстой
Тихим, летним утром природа благоухала всеми запахами весны. Глубокое, голубое небо озарилось на востоке первыми лучами просыпающегося солнца. Баронесса Красная Шапочка взяла корзинку с пирожками и вышла в лес. На ней было одето чудное булое платье, украшенное чистыми слезами бусин жемчуга. На прекрасной головке Красной Шапочки была модная шапочка, итальянской соломки, прекрасные белые руки были обтянуты изящными перчатками, белого батиста. На ногах были обуты туфельки тончайшей работы. Девушка вся светилась в лучах раннего солнца и порхала по лесной тропинке, как сказочный белый мотылек, оставляя за собой флер прекрасных француских духов.
Граф Волк имел обыкновение просыпаться рано. Не пользуясь услугами денщика, он поднялся, оделся по-обыкновению скромно, и приказал запрягать. Легко позавтракав, он выехал в лес.


Лев Толстой (вариант 2)
...В одну из минут, когда в лесу все затихло, ожидая арии соловья, хрустнула ветка, Красная Шапочка обернулась и увидала необыкновенно красивого волка, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к ней. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасной морде его не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что собирались тучи, он, не торопясь, слегка поцокивая когтями, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по тропинке. Взглянув на Шапочку, он подошел к гнилому бревну, на котором сидела лягушка, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что-то, указывая на Шапочку.
- Mais charmante! -- сказал он, очевидно про Шапочку, как не столько услышала она, сколько поняла по движению его губ.



Оскар Уайльд
Волк. Извините, Вы не знаете моего имени, но...
Бабушка. О, не имеет значения. В современном обществе добрым именем пользуется тот, кто его не имеет. Чем могу служить?
Волк. Видите ли... Очень сожалею, но я пришел, чтобы Вас съесть.
Бабушка. Как это мило. Вы очень остроумный джентльмен.
Волк. Но я говорю серьёзно.
Бабушка. И это придаёт особый блеск Вашему остроумию.
Волк. Я рад, что Вы не относитесь серьёзно к факту, который я только что Вам сообщил.
Бабушка. Нынче относиться серьёзно к серьёзным вещам - это проявление дурного вкуса.
Волк. А к чему мы должны относиться серьёзно?
Бабушка. Разумеется к глупостям. Но Вы невыносимы.
Волк. Когда же Волк бывает несносным?
Бабушка. Когда надоедает вопросами.
Волк. А женщина?
Бабушка. Когда никто не может поставить её на место.
Волк. Вы очень строги к себе.
Бабушка. Рассчитываю на Вашу скромность.
Волк. Можете верить. Я не скажу никому ни слова (съедает её).
Бабушка. (из брюха Волка). Жалко, что Вы поспешили. Я только что собиралась рассказать Вам одну поучительную историю.
Эрнст Хемингуэй
Мать вошла, она поставила на стол кошелку. В кошелке было молоко, белый хлеб и яйца.
- Вот, - сказала мать.
- Что, - спросила её Красная Шапочка.
- Вот это, - сказала мать, - отнесешь своей бабушке.
- Ладно, - сказала Красная Шапочка.
- И смотри в оба, - сказала мать, - Волк.
- Да.
Мать смотрела, как её дочь, которую все называли Красной Шапочкой, потому что она всегда ходила в красной шапочке, вышла и, глядя на свою уходящую дочь, мать подумала, что очень опасно пускать её одну в лес; и, кроме того, она подумала, что волк снова стал там появляться; и, подумав это, она почувствовала, что начинает тревожиться.


Иоанна Хмелевская
И тут я внезапно увидела приближающегося ко мне из-за поворота незнакомого волка. Надо признать, что этот момент был для меня наиболее подходящим, ведь я собиралась при появлении волка принять самый глупый вид. У любого, увидевшего мня сейчас, не могло создаться двух мнений на мой счет. Пожалуй, в нем могли зародиться лишь сомнения, способна ли я вообще соображать.
Он остановился и одним быстрым взглядом окинул и меня, и все находящееся в моей корзинке. Были все основания считать его пепельным блондином. А надо сказать, что когда-то гадалка предсказала мне, что в моей жизни роковую роль сыграет блондин. Я охотно поверила ей, так как блондины всегда мне нравились, но почему-то так получалось, что жизнь упорно подсовывала мне брюнетов, одного чернее другого, а я все высматривала, не появятся ли блондин... С годами у меня уже выработался рефлекс: блондин - значит, надо быть начеку. И вот теперь появляется этот бандит...
- Бонжур, мадемуазель, - вежливо поздоровался он. Услышав это, я тут же пришла в себя. Если ко мне, матери двух подрастающих сыновей, обращаются "мадемуазель", значит, он решил вести мирные переговоры.

Умберто Эко
16 августа 1968 года я приобрел книгу под названием "Детские и домашние сказки" (Ляйпциг, типография: Абеля и Мюллера, 1888). Автором перевода значились некие братья Гримм. В довольно бедном историческом комментарии сообщалось, что переводчики дословно следовали изданию рукописи XVII в., разысканной в библиотеке Мелькского монастыря знаменитым членом Французской академии семнадцатого столетия Перро, столь много сделавшим для историографии периода Людовика Великого. В состоянии нервного возбуждения я упивался ужасающей сказкой и был до того захвачен, что сам не заметил, как начал переводить, заполняя замечательные большие тетради фирмы "Жозеф Жибер", в которых так приятно писать, если, конечно, перо достаточно мягкое. Как читатель, вероятно, уже понял, речь шла о «Красной Шапочке».

В стихах

Анна Ахматова
Зачем открылась я ему,
Зачем дала ответ,
Куда иду и почему,
Кому несу обед?

Я не свою сыграла роль.
Ищу его следы.
И лишь в груди тупая боль -
Предчувствие беды.
Андрей Белый
Пожалейте нас, пожалейте.
В лес наведайтесь до зари.
Поиграйте волкам на флейте.
Мы услышим, мы там - внутри!

Нет, не просимся мы на волю.
Не хотим возвращаться мы
К жизни тягостной, полной боли,
Из уютной такой тюрьмы.

Погрустите, но слёз не лейте.
Мы не умерли, мы живём.
Лишь сыграйте волкам на флейте.
Мы услышим. Мы вас поймём.
Александр Блок
Россия! (или не совсем?)
Куда ведёшь меня сквозь тьму?
Всё время я кого-то ем.
И сам не знаю, почему.

Старухи нет, и внучки нет.
О, сущность хищная моя!
Воскресну ль я? Увижу ль свет?
Услышу ль пенье соловья?

Солёный привкус на губах.
Какая странная игра!
И только слышен там в лесах
Стук отдалённый топора.
Зинаида Гиппиус
Странно сошлись наши пути.
Тёмен бескрайний лес.
Далее врозь нам не идти, -
Кто-то кого-то съест.

Так суждено мне и тебе
Жизнь без страданий - ложь.
Не отступай. Вверься судьбе.
Кто ты? Куда идёшь?


Владимир Маяковский
Если,
товарищ,
надел ты
шапочку,

красную
шапочку
мясом
наверх

смело иди:
тебе всё уже
по ***

смело иди,
никого
не боись

крепче сожми
пирожки
для бабушки,

выгрызи
волка
сытную
жизнь


Дмитрий Мережковский
Мы умерли, но мы не рождены.
Вновь родились, но мы не умирали.
К чему зовут нас сумрачные сны?
Что возвестят нам новые скрижали?

Мы созданы из волчьего ребра,
На свет явились из утробы волчьей,
Шагнули в завтра прямо из вчера...
Но гаснет свет. Пора рассказ окончить.


Игорь Северянин
По тропинке межсосенной, что вилась серпантином,
Шла невинная девушка с инфантильным лицом.
Под вуалью двухслойною. В платье бежевом длинном.
Вился локон под шёлковым ярко-алым чепцом.

Весь охваченный грёзами и томленьем неясным,
Со слюной ожемчужненной на изящных клыках,
Увидал эту девушку в милом чепчике красном
Зверь с серебряной шкурою, что таился в кустах.


Даниил Хармс
Два лесоруба пошли на охоту
А бабушка рыла подкоп под забор
К. Ш. пирожки побросала в болото
А волк с перепугу попал под топор


Марина Цветаева
Бешенство волка. Читали те сказки мы!
Шишки на ёлках - серьгами цыганскими.
Был человеком - теперь это прожито.
Был человеком, стал волком... А может быть,

На-век
Ис-чез.
Бег, бег
Сквозь лес.

Дом на опушке - изба на семи ветрах.
Знаем - избушки, старушки... - Кукушки! Ах,
Сколько осталось? Не скажете? Милые?
Мне б ещё малость пожить с этой силою!..

Вот - дверь.
Зво-нок.
Ты - зверь.
Ты - Бог.

Саша Чёрный
Топором вспороли брюшко,
Отрубили волку лапки.
Вот и вылезла старушка.
И девчушка в красной шапке.

Закрывай, дочурка, глазки,
Я прошу совсем о малом:
Ты запомни эту сказку
С поучительным началом.

* * *


По-разному
Джон Апдайк
... Волк прошел мимо баскетбольной площадки и, подхватив убежавший мяч, словно школьник, сделал обводку и положил закинул его в корзину...
... Он с трудом открыл заевшую дверь дома и увидел беременную Шапочку, которая была уже готова после 5 коктейлей. "А где наш сын?" - спросил он у Шапочки, но не получив ответа, сгреб в угол пластмассовые пирожки и отнес пустые стаканы в мойку...
... Волк вышел на крыльцо и вдохнул свежего воздуха. Ему вспомнилась их последняя игра в чемпионате штата...
... "Ты не заберешь нашего сына у моей мамы и бабушки?" - услышал он голос Шапочки. "Да", - машинально сказал он, сел в машину и двинулся по направлению к их дому...
... Внезапно в нем проснулся мятеж. Он включил любимую радиостанцию, промолвил - "@юшки" и двинулся куда-то вперед... денег было целых 20 баксов...

Уильям Гейтс
Красная шапочка XP ("Business@The Speed of Thought")

Давайте отследим адаптацию в нашей компании нового специалиста в области разработки информационных систем. Условно назовем ее Красная Шапочка (в английском оригинале "Red Hat" - прим. переводчика). Придя в первый раз на свое рабочее место она обнаружит компьютер с установленным на нем Windows и всеми необходимыми для ее работы программами, разработанными компанией Microsoft.
В дальнейшем она может управлять всей своей личной жизнью через нервную систему нашей компании, став еще одной ее клеточкой. Она даже может сделать обои на своем компьютере в виде пигнвинчиков, в память о прежней некоммерческой жизни. Специальные курьеры компании будут постоянно приносить пирожки ее бабушке, и Красной Шапочке не нужно будет об этом, заботится. Чтобы ее не расстраивать, ей даже не скажут, когда ее бабушка отойдет в мир иной. А Красная Шапочка до самой пенсии может получать письма от бабушки и мамы, которые автоматически будут генерироваться во внутренней корпоративной системе MS Wolf XP.


Зюскинд
И тут широко раздутые ноздри Волка втянули тот едва уловимый запах, который испускает сухая прошлогодняя хвоя соснового леса в предместьях Сен-Жермен-де-Февр, щедро политая мочой лося и глубоко прогретая жарким полуденным солнцем апреля, но на этот раз запах говорил - нет, кричал! - о том, что его целостность нарушена какой-то aura vaginalis, принадлежащей молодой особе в шапочке цвета киновари. Пройдя еще десять километров, Волк сумел отстранить свое чутье от запаха хвои и составил достаточно полное представление о том, что за вонючка он будет после того, как он украдет запах Красной Шапочки и ее смердящей бабушки.


«Люди в черном»
- Младший, почему ты застрелил эту маленькую девочку?
- Понимаете, Джей, я подумал, маленькая белая девочка, одна, на дорожке в темном лесу, в неестественно красной шапочке! Она еще слишком мала чтобы в одиночку ходить по лесу...


ВАШИ ПРЕДЛОЖЕНИЯ..... НЕ ОГРАНИЧИВАЙТЕ ФАНТАЗИЮ....

автор: Дм. Гайдук rastaman.tales.ru

Притча о парне и счастье

Счастье бродило по свету и всем, кто ему встречался на пути, Счастье исполняло желания, что ему и следует делать, как я полагаю. Однажды Счастье по неосторожности провалилось в яму и не смогло выбраться. К яме подходили люди и загадывали свои желания, а Счастье, естественно, выполняло их.
К яме подошёл молодой парень. Он посмотрел на Счастье, но не стал ничего требовать, а спросил: "Тебе-то, Счастье, чего хочется?". "Выбраться отсюда", - ответило Счастье.
Парень помог ему выбраться и пошёл своей дорогой. А Счастье побежало за ним.


Притча о чёрной кобыле

Великий китайский Император, короткого имени которого я не запомнил, призвал к себе главного Конюха и сказал: "Ты верно служил мне, но ты стар. Найди себе приемника, приведи, и мы испытаем его".

Конюх привел к Императору молодого человека, возраст которого смутил всех. "Хорошо, - сказал Император, - ты должен сказать, где мои сардукары найдут лучшую лошадь в Империи, достойную моей колесницы".

Видимо, молодой человек медитировал всю ночь, во всяком случае, утром он назвал провинцию и деревню, где нужно было найти подробно описанную им чёрную кобылу, лучшую лошадь в Империи.

Посланный отряд воинов вернулся через месяц, ни с чем. Они сказали: "Там много лошадей, но такой, как он описал, там нет".

"Кого ты привёл мне?", - наверное, спросил Император. Старый конюх сам отправился с отрядом воинов в указанную местность, и через месяц вернулся с действительно великолепным рыжим жеребцом.

"Эта лошадь прекрасна, - сказал Император, - но твой ученик говорил о чёрной кобыле".

"Он действительно достоин этой должности, ибо видит истинную суть лошади, а не то, что обычные люди видят глазами", - ответствовал старый Конюх.



Притча о телохранителе

Великий Император, возможно не китайский, а японский, но со столь же кратким именем (господи, ну, например, Цзэ) призвал к себе Начальника Охраны и приказал найти личного телохранителя для молодого Принца. Начальник Охраны подобрал трёх молодых людей. Испытание было суровое: кандидатов ставили у стены, и отряд воинов метал в них камни.

Первый был столь ловок, что ни один камень не попал в него. "Вот удивительный человек, разве можно превзойти его!", - сказал Император. "Да, но мы посмотрим других", - сказал Начальник Охраны.

Второй не уворачивался, а грозно смотрел на стоящих напротив воинов. И ни один из них не смог даже докинуть до него камень. "Вот удивительный человек, его оружие всегда вместе с ним!", - сказал Император.

Третий стоял напротив воинов и улыбался. "Вот удивительный человек, ему не нужно оружие!", - сказал Император. И последний стал телохранителем Принца.



Беседа в чайхане

Однажды в чайхане пожилой человек начал давать всевозможные советы ходже Насреддину.

— Почему я должен поступать так, как ты мне говоришь? — спросил ходжа.

— Потому что я тебя старше! — вскричал человек, оглаживая бороду.

Тогда Насредин заметил:

— Насыщает не время, проведенное в чайхане, а количество съеденного плова



Почему меня никто не любит?

К рави Леви пришел подросток и горестно застенал:

— Рави! Почему меня никто не любит, особенно девушки?

И рави ответил ему:

— Потому что ты и сам никого не любишь, особенно себя.



Абсолютная истина

Однажды Мастер Никеда сказал ученикам:

— В мире нет Абсолютной Истины.

Один из учеников спросил:

— А эта Истина Абсолютна?

— Нет, конечно, — улыбнулся Мастер.



koriphey.ru

Мне захотелось фруктов, и я открыла холодильник. С верхней полки на меня вопросительно посмотрело яблоко.

- Привет, - сказала я, несколько растерявшись.
- Привет, - ответило яблоко.
- Как дела, - спросила я, чтобы хоть что-то спросить.
- Нормально, лежу вот, - ответило яблоко.
- Не холодно тебе? - озаботилась я.
- Да ничего, прохладно, конечно, но жить можно, - успокоило меня яблоко.
- Может, тебя отсюда того? На стол? - предложила я больше из вежливости.

Яблоко посмотрело на меня с интересом.

- Ты в себе? - осведомилось оно лаконично.
- Нет, я просто предложила, - заоправдывалась я торопливо, - мне показалось, тебе здесь всё-таки холодно.
- Мне здесь нормально, - отрезало яблоко.
- Ну, ладно тогда, - я сделала невнятный жест рукой, - я, наверное, пойду.
- Удачи, - кивнуло яблоко. - Ты заходи, если что.
- Я зайду, - пообещала я, - если что.

Пообещала, уже закрывая холодильник. Яблоко повторило "если что", пошловато хихикнуло и подмигнуло мне вслед.

Ну ладно, подумала я нервно, пусть его лежит, свет клином не сошёлся. Пойду открою банку горошка.

Взяла открывалку, сняла с полки банку, сполоснула под краном, поставила на стол. Поднесла открывалку и смутилась. Банка горошка глядела на меня в упор с упрёком.
- Поосторожней, я щекотки боюсь! - сообщила она таким тоном, что мне немедленно стало стыдно. Я аккуратно протерла банку полотенцем и поставила обратно на полку.
- Ты вот что, - деловито сообщило мне полотенце, - когда будешь в следующий раз что-то мокрое протирать, ты его сначала хоть нагрей, что ли. Противно ведь, по теплому махровому телу, да холодной-то водой!

Я в изнеможении опустилась на стул в спальне. Хотелось есть, но к холодильнику не тянуло. Хлопнула дверь: пришел муж.

- Слушай, - закричал муж еще с порога, - ты себе даже представить не можешь, что со мной случилось!
- Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное, - вяло процитировала я. - Что с тобой стряслось?
- Я попытался купить газету! - заявил муж, входя в комнату, - а она мне сказала, что не хочет, чтобы я её покупал!
- Кто - "она", - уточнила я на всякий случай, прекрасно всё понимая, - продавщица?
- Да какая продавщица, - махнул муж рукой, - газета! Газета мне сказала!!! Она объяснила, что у них там компания хорошая подобралась, они в "мафию" играют, и она никак не может покинуть команду. Может, говорит, как-нибудь потом. Может, завтра. Но зачем мне завтра сегодняшняя газета?
- В "мафию", говоришь, играют? - не удивилась я, - ну, понятно. А я вот позавтракать пытаюсь. Яблоко хотела съесть.
- И что? - уточнил муж.
- И ничего, - вздохнула я, - пойди сам посмотри.

Муж отошел на кухню, открыл там холодильник, и какое-то время провозился. Потом вернулся ко мне. Без яблока. Никаких вопросов я не задала: всё было и так понятно.

- Слушай, но это же не дело! - возмутился наконец муж. - В конце концов, можно же их и не слушать!
- Давай, а я на тебя посмотрю, - ответила я. - Давай пойди и съешь это идиотское яблоко, которое в процессе поедания его будет орать дурным голосом и проклинать лично тебя, а заодно и всех твоих родственников.
- Откуда ты знаешь? - ошеломлённо спросил муж. - Ты пыталась?
- Нет, не пыталась. Но у меня фантазия богатая. Я просто с легкостью могу себе это представить.

Муж пожал плечами и, как был, рухнул на кровать.

- Ты что, сдурел? - завопила кровать, - на мне покрывало чистое! А ну быстро сними ботинки!

Муж покосился на меня и остался лежать.

- Сними ботинки, кому сказала, - дергалась кровать, - ты ж в них по улице ходил!

Муж не реагировал. Кровать покричала еще какое-то время, потом ощутимо собралась, сгорбилась, распрямилась по наклонной и с силой выкинула мужа на пол.

- Сними ботинки, переоденься, помой ноги, потом ложись, - вполне доброжелательно сказала она, успокаиваясь.

Я подошла к лежащему на полу мужу и помогла ему подняться. Говорить было нечего.

- Пойдём что ли, погуляем? - предложил муж с сомнением.
- Пойдём, - без энтузиазма согласилась я.

На улице было не по-утреннему многолюдно. Со смущенным видом и какими-то странными улыбками шли взрослые и дети, гуляли вполне себе солидные дяди и тёти, бежали собачки, переговаривались стройные дамы. То тут, то там слышались отголоски разговоров:

- И представляешь, я его начинаю резать на салат, а он давай истошно скандировать: "Ру-ки-прочь-от-о-гур-цов!!!"
- А когда мы попытались его включить, он заявил, что обиделся на то, что с него долго не вытирали пыль, поэтому выпуска новостей для нас сегодня не будет
- Когда она сопротивлялась, чтобы я её надевал второй день подряд, это еще полбеды - но она отказалась выпускать меня из дома, пока я её не постираю!
- И что?
- Постирал...
- А у сына в школе, говорят, тетрадки собрались на демонстрацию протеста "Ошибки - наша боль". Сорвали три урока. Дети в восторге.
- Мы с дочерью пытались пирожное ей добыть.
- Добыли?
- Свободно. А вот съесть не получилось никак. Оно сидит в тарелке у нас дома на столе и орёт какие-то жуткие песни. Пьяные: оно с ромом. Дочь сначала обрадовалась, но потом сообразила, что ей, судя по всему, придётся голодать. Теперь ноет.
- Ты её хоть накормила чем-нибудь?
- Накормила. Жареной курицей. Мороженые куры не оживают.
- Мороженое, говорят, вообще не оживает.
- Ну не знаю, как насчет мороженого, но у нашей соседки ожили пельмени. В морозилке.
- А что соседка?
- А что соседка, ничего соседка. Положила их поудобнее, как они и требовали, закрыла морозилку и осталась без обеда. Вон, ходит, гуляет.

Мы с мужем шли по улице, взявшись за руки, и с замиранием сердца слушали, как от нашей одежды одна за другой отрывались пуговицы: они прощались с нами звонким "ну, пока!" и прыгали вниз. Внизу уже скопилось дикое количество их громко судачащих товарок, поэтому им было не скучно. Нам тоже. Я думала о том, что будет, когда меня решат покинуть крючки от лифчика, а муж нервно нащупывал в кармане сигареты. О том, чтобы их зажечь, как они ему уже сообщили, не могло быть и речи.

Вдруг люди на улице заволновались: кому-то удалось установить дружеские отношения со своим телевизором, и тот согласился показать программу новостей. Счастливые хозяева выставили работающий телефизор в окно, и вся улица смогла посмотреть новости. Выступал премьер-министр.

- В этот сложный момент, - говорил премьер-министр, - мы должны, как никогда, помнить о гуманности и человечности. Мы оказались в трудной ситуации, ведущие ученые страны пытаются понять, что именно произошло со всеми нашими вещами, и каким образом можно вернуть страну к статус-кво. Но пока ситуация остаётся без изменений, я убедительно прошу нацию сохранять спокойнствие и как можно более гуманно и бережно вести себя с ожившими вещами.

Смотреть на премьер-министра было тягостно: его шею сжимал хищного вида галстук, который едва заметно сжимался, как только министр произносил словосочетание "ожившие вещи", и слегка ослаблял хватку при слове "гуманность". Премьер-министр договорил и скрылся. Передаём запись рождественского концерта из театра "Варьете", сообщила хорошенькая дикторша. Фигня, громко констатировал телевизор и вырубился. Не люблю варьете, объяснил он слушателям с улицы, на чем счел свою миссию законченной.

Мы с мужем рассеянно дошли до трамвайной остановки, где застали почти семейную сцену: вагоновожатый и кондуктор, дружно стоя на коленях, умоляли трамвай поехать в сторону рынка, куда лежал его маршрут. Трамвай голосом капризного ребёнка требовал пустить его в цирк. Но возле цирка нет рельсов, переживал лысый кондуктор, тряся плечами, ты не сможешь там проехать! Смогу, ныл трамвай, а не смогу, так подтолкнёте, а то вы мне на что, дармоеды, катай вас...

День изо всех сил катился к вечеру, мимо нас плыли толпы людей, и новые и новые разговоры вливались в наши уши.

- И тут сын расплакался и принялся её бить кулаком, крича изо всех сил, чтобы она немедленно дала ему помыться.
- А она?
- А она плевалась горячей водой и орала, что пусть сначала её саму помоют, потому что её сто лет не мыли. И что потом она подумает.
- И вы помыли?
- И мы помыли.
- А она?
- А она сказала, что подумала, и решила не мыть нашего сына всё равно. Сказала, что он ей не нравится. И что теперь делать?
- Может, ну её? Не мойте сына, и всё.
- Как это "не мойте"? Он плачет, ему жарко, его жалко! Нам-то он нравится!
- Ну, помойте из ковшика.
- Мы бы помыли. Но ковшик еще вчера свалил в гости к бензоколонке, и до сих пор не вернулся.
- А забрать силой?
- Я пыталась. Но там вместе с ковшиком в гостях еще утюг.

- Скажи мне, - задумчиво сказал муж, нежно массируя в руках сигарету, которая слегка постанывала от удовольствия, - а может, с ними можно как-то подружиться? Предложить им что-нибудь хорошее, развлечь, приласкать? Может, их можно уговорить?
- Что уговорить, - устало спросила я, - снова быть безмолвными слугами нас? А зачем это им?
- Да нет, не безмолвными, почему? - муж закончил массировать одну сигарету, и вынул другую, - предложить им какую-нибудь выгоду. Сделать эту работу для них приятной. Платить им, в конце концов.
- Платить? А как ты это себе представляешь? "Дорогой кран, пожалуйста, дай мне налить воды в чайник, я дам тебе за это две кроны? Дорогой чайник. вскипяти мне, пожалуйста, чай, получишь пятнадцать эре?" Денег не хватит! И потом - зачем им деньги? Покупать себя же в магазинах? Так там теперь всё тоже живое! Проще пойти и договориться. Им. Не нам.

В этот момент из-под моих ног споро выскочила монетка в пять эре, обозвала меня неуклюжим бегемотом и ускакала куда-то в сторону.

- Вот видишь, - кивнула я мужу, - ты ЭТИМ собрался платить?

Но муж не отвечал. Он массировал уже пятую сигарету, и о чем-то напряженно думал.

Мы вернулись домой почти под утро - и то через силу, было страшно. Открыли дверь, вошли. Живые вещи смотрели на нас со всех сторон - теперь это уже явно бросалось в глаза. Моё старое кресло-качалка, стоящее на балконе, поскрипывало.

Немедленно при входе муж без малейшей заминки сказал вежливое "спасибо" входной двери, после чего осторожно вытер ноги о лежащий у входа коврик, затем нагнулся и погладил коврик рукой.

- Ну ни фига себе! - потрясенно сказал коврик.
- Ну ни фига себе... - потрясенно сказала я.

Муж заговорщицки помигнул мне правым глазом, осторожно снял пока что не ожившие ботинки и прошел в ванную. Там пошелестела вода и я услышала два аккуратных "спасибо" - сказанных, видимо, душу и полотенцу. Дверь ванной открылась, оттуда появилась фигура в банном халате и тапочках, направляющаяся в спальню. Мне стало любопытно, я стряхнула с себя оцепенение и пошла следом.

В спальне муж низко поклонился кровати (нашел себе гиппогрифа, мелькнуло в моей усталой голове) и неспешно лёг.
- Ноги мыл? - ворчливо спросила кровать.
- Мыл, - с готовностью откликнулся муж.
- Ложись правее, - скомандовала кровать, - у меня с левой стороны ревматизм.
Фигура на кровати сдвинулась правее, и кровать удовлетворенно скрипнула. Муж отследил, откуда донёсся скрип, протянул руку и мягко провел ладонью по скрипнувшей части. Кровать скрипнула еще раз, потише.

Я постояла в дверях спальни еще немного, раздумывая. Спать не хотелось. Курить было невозможно. Хотелось чего-нибудь пожевать, и я без особой надежды пошла к холодильнику. Оттуда на меня знакомо уставилось сонное яблоко.

- Привет, - сказала я ему, как старому приятелю.
- Привет, - с готовностью отозвалось яблоко.
- Я нервничаю, - неожиданно пожаловалась я. - Меня колотит.
- А ты съешь что-нибудь, - посоветовало яблоко без малейшей доли ехидства, - и выпей тёплого молока.
- Молока нет, - объяснила я, - а есть нечего. Вы же все орёте дурным голосом, когда вас едят.
- А ты бы не орала? - с любопытством спросило яблоко.
- Орала бы, - призналась я со вздохом, закрывая холодильник.

В буфете обнаружилась горстка почему-то не оживших семечек. Я набрала семечек в руку и прошла на балкон. Стояла, облокотившись о перила, грызла семечки, выплевывала шелуху прямо с балкона вниз и смотрела вперёд. С нашего четвёртого этажа было видно, как по всему двору идёт какое-то шевеление: это деревянные лавочки ходили друг к другу в гости. Мне стало страшно, и я заплакала.

- А вот это ты, душа моя, зря, - раздался очень глубокий бас за моей спиной. - Переживать изволь на здоровье, в переживаниях ничего плохого нет, а рыдать, детка, незачем. От сырости мебель портится.
- Я не мебель, - отозвалась я, хлюпая носом и боясь обернуться. Обернуться-то боялась, но отозваться - отозвалась. Потому что я действительно не мебель.
- А кто же ты? - удивился бас. - На овощ ни капельки не похожа, на фрукт - тем более, у них строение другое. А у тебя - ножки, ручки, спинка. Кто же ты при этом, если не мебель?
- Я - человек, - ответила я, всё так же стоя спиной и без особой убежденности.
- Человек, понятно, - согласился бас, - но ведь любой человек, моя радость, это только подвид мебели. Есть столы, есть стулья, есть кровати, есть человеки. Разницы никакой. Спинки, ручки, ножки. Но ты, например - весьма хороший человек.

На этой фразе я обернулась и обнаружило, что собеседником с глубоким басом было моё любимое старое кресло-качалка. В этом кресле я вечно играла, когда была маленькой, потом качалась на нём в своих романтических мечтах, потом курила, волнуясь. Это кресло было для меня больше домом, нежели весь остальной дом.

- Хлюп, - сказала я, почему-то твёрдо зная, что кресло меня поймёт.
- Разумеется, - немедленно поняло кресло,- конечно, садись.

В кресле было тепло и уютно, как всегда. В нём лежала старая мохнатая шкура, которой с лихвой хватало на то, чтобы ею же и накрыться. Я уместилась в кресле чуть ли не с головой и поджала ноги. Кресло мягко откачнулось назад и принялось покачивать меня, нежно нашептывая что-то глубоким басом.

- Девочка моя, - шептало кресло, покачиваясь - бедная моя, хорошая моя, добрая моя девочка. Попала девочка в страшный сон, расстроили девочке нервы, не хотят давать девочке покоя. Нечего девочке кушать, нечего маленькой носить. Непонятно, что происходит и что происходить будет. Напугали девочку злые вещи. Да?
- Да, - хлюпнула я, уже абсолютно не стесняясь кресла и сладко рыдая в нём, как рыдают только в детстве на коленях у любимой бабушки, - как теперь жить?
- Нормально жить, - гудело кресло низко, как шмель, - хорошо жить, девочка моя, милая моя, маленькая моя, любимая моя девочка, хрупкая моя, радость моя, нормально жить. Ты ведь у нас еще мебель глупая, ты пока мало что в жизни понимаешь, ты не знаешь, что такое "злые вещи". Они не злые, маленькая моя, они хорошие. С ними можно подружиться, вот увидишь. С ними можно жить.
- А ты? - спросила я, вытирая глаза краем укрывавшей меня шкуры, - разве ты - не они?
- Я - они, - кивало кресло, покачиваясь - но я - не только они. Я еще - ты, маленькая моя, я же тебя вырастило.
- Вырастило, - засмеялась я сквозь слёзы: уж очень смешно звучал в речи кресла средний род, - вырастилло, былло делло. Фамилия у тебя такая: Вырастилло. Итальянская.
- Я не имею чести знать, что такое "фамилия", - церемонно ответило кресло, - но не сомневаюсь, что неизвестный мне господин Вырастилло был весьма достойной мебелью.
- Весьма, весьма, - соглашалась я, качаясь сильней и сильней, - господин Вырастилло - что надо мебель. Лучше всех.

После этих слов я чмокнула кресло в мягкую шкуру, завернулась в неё же целиком и крепко заснуло. Тьфу, то есть заснула, конечно, чего это я о себе в среднем роде.

Следующий день был чем-то похож на предыдущий, а чем-то от него отличался. Народ всё так же бродил по улицам, вещи всё так же хамили и хихикали, премьер-министр больше не выступал. У нас дома царило относительное благополучие. Во-первых, муж ввёл среди нас с ним строжайшую "дисциплину вежливости", как он это назвал, по отношению к ожившим вещам. Это было довольно утомительно (попробуйте-ка говорить полу "спасибо" каждый раз, когда вы на него наступаете!), но зато дало нам возможность нормально помыться, вытереться, надеть на себя ту одежду, которая подходит по сезону, а не тот желтый купальник в горошек, который "уже до смерти зависелся в этом дурацком шкафу" (шкаф, раздраженно: "это кто это тут дурацкий?"), и даже что-то съесть. С едой, в принципе, было хуже всего.

Поедать что бы то ни было живое было нереально. То есть, может быть, и были люди, жевавшие стонущие сосиски и резавшие рыдающие помидоры, но мы так не могли. Зато выяснилось, что если найти, скажем, живое растение, на котором есть плоды, то можно его уговорить поделиться этими плодами, и тогда они не оживут. Если же плоды срывать без договоренности, они тут же оживают и дико ругаются. Ругаются еще ладно, но делать с ними при этом абсолютно нечего. Кстати, сами растения тоже ругались, если с них без спроса рвали плоды. Муж затянул потуже пояс (пояс пискнул "ой", но спорить не стал, у него, как мы выяснили, был хороший характер) и отправился на разведку во двор.

Он вернулся через полчаса, торжественно неся перед собой сумку с черешней. Сумка кокетничала и утверждала, что у неё аллергия на черешневый сок, зато черешня молчала. Это была нормальная черешня. Обыкновенная. Не живая. Она не умела говорить.

- Как тебе это удалось, - спросила я, чавкая и захлебываясь от наслаждения.
- Очень просто, - объяснил довольный муж, качаясь на стуле и поглаживая стулу ножку. - Я подружился с черешневым деревом, и оно меня угостило.
- А оно одного тебя угостило? - напряженно спросила я, смутно представляя себе, сколько человек могут захотеть воспользоваться тем же методом.
- Да нет, почему одного меня? - удивился муж. Оно нас всех угостило. Нас там шестеро было, мы с ним поговорили и спросили, чем ему можно помочь. Оно сказало - очень шкура чешется, сто лет уже никто не чесал. Мы почесали его со всех сторон, вшестером-то не проблема, даже до верха достали, сделали ему массаж, после чего оно дало нам черешни, сколько влезет. У меня вот сумка была, я и набрал.

Я представила себе шестерых мужиков, деловито делающих массаж черешневому дереву, и подавилась черешней. Скажи мне, спросила я мужа, тебе не кажется, что мы как-то не так живём?
Кажется, кивнул муж, но мне кажется, лучше жить так, чем голодать.

С этим было сложно поспорить.

Дни покатились ровно и споро, как бусы с нитки. Мы приспособились обращаться с теми из вещей, которые не нужно было поедать, таким образом, чтобы они не возражали. Муж каждый вечер рассказывал раковине на кухне сказки на ночь, а я прочла шкафу лекцию на тему "Недревоядные насекомые". Прочесть шкафу лекцию мне подсказало моё любимое кресло, "господин Вырастилло" - оно знало, что шкаф давно тревожится из-за моли, живущей у него внутри. Моль мы прогнали (она-то, слава Богу, говорить не начала), и у меня кончились проблемы на тему "что надеть". Стоило мне только задумчиво произнести "хотелось бы сегодня свитер...", как свитер, по команде шкафа "а ну пошел" прямо-таки выкатывался на меня. Еще и спасибо говорил, что выбрали его, а не кого другого. Удобно, что ни говори. Какие брюки лучше подобрать к какому свитеру, мне тоже подсказывал шкаф. У него оказался очень хороший вкус - еще бы, за столько лет общения с тряпками.

Вообще, выяснилось, что у каждой ожившей вещи свой характер. Торшер в большой комнате был явным франтом, заигрывал со мной, подмигивая, и травил фривольные анекдоты (и где только наслушался, ума не приложу). Пояс мужа, как я уже говорила, был миролюбив и ни с чем не спорил, если только его не затягивали туже четвертой дырки (на третью он соглашался, хотя ему явно было не по себе, поэтому муж носил его затянутым на вторую). А вот мой любимый пояс, с серебряной пряжкой, оказался стервой. Он не только требовал, чтобы ему ежедневно полировали пряжку, но еще и бесконечно анализировал особенности моей фигуры в районе себя. Это, знаете ли, не очень комфортно, когда ты пытаешься позавтракать (семечками, между прочим! не пирожным!), а тебе сообщают из района бедёр: "а ну кончай жрать, уже три складки провисли лишних". Я не знаю, где он там нашел складки. Я их не видела. Я просила мужа взглянуть - он тоже не увидел. Но пояс выдавал мне такие размышления на тему моих жировых отложений, что я предпочла слушаться его, и есть поменьше. Тем более, что и еды-то было немного.

Можно было бы, конечно, отказаться от самого пояса, но как только я решала его не надевать, он начинал орать из шкафа, что всё видит, и что я - жирная корова. Это слышали все, включая мужа, торшер и восковую фигуру ковбоя, стоящую у стены. Я нервничала и просила шкаф прикрыть дверцы. Шкаф оправдывался, что дверцы УЖЕ прикрыты, и что "эта сволочь" просто очень громко кричит - видимо, сильно к телу хочет. Шкаф был простым мужиком и не стеснялся в выражениях. Я сдавалась и надевала пояс.

Еду как-то доставали. Набирали фрукты (муж продолжал свою массажную миссию, жаль только, сезон кончался), покупали на рынке мороженое мясо (у кого-то оно еще было), нашли место, где продавали неоживающие консервы. Продавец честно предупреждал, что они не ожили только потому, что просрочены, но нам было все равно.

Каждый вечер я шла на балкон, общаться со своим любимым креслом. Это превратилось в ритуал, без которого я уже не могла заснуть. Кресло, милый мой господин Вырастилло, рассказывало мне, какой я была, когда была маленькая, а я читала ему вслух из книги "Сказки о мебели", которую взяла в библиотеке. В один из дней, покачиваясь, я подумала о том, что всё не так уж плохо. На что-то вообще грех жаловаться. Например, с тех пор, как все вещи ожили, нам ни разу не приходилось мыть посуду: раковина мыла её сама. Правда, муж продолжал рассказывать ей бесконечные сказки, но, по-моему, лучше уж рассказывать сказки, чем мыть посуду.

Тряпки самостоятельно вытирали пыль (за это я обучала их оригами), обувь строилась по росту, а обувная щетка чистила её быстро и до блеска, стоило только спеть ей её любимую песенку "То кемпбеллы идут, ура, ура". Домашнее хозяйство, собственно, вообще отменилось: всё, что вещи хотели и могли, они делали сами, всё, что они делать не хотели, они не делали всё равно. Проще всего оказалось с кроватью: выяснилось, что она страшно, просто до неприличия, любит чистоту. То есть любому чистому телу в чистой одежде или без оной она была рада. Если ей сообщали, что ради неё только что помылись, она готова была сама пасть вам под ноги. Если вы мылись больше чем за два часа до отхода ко сну, кровать скрипела и ругалась, а могла и сбросить, как тогда, в первый раз. Мы договорились, что будем принимать душ вплотную к отправке спать, и никогда не обманывали свою кровать. Собственно, нам и не хотелось её обманывать - зачем? Как-то раз муж принес кровати букет цветов и поставил рядом с ней, придя в спальню после душа. Всю эту ночь он проспал с блаженной улыбкой на губах, а с утра наотрез отказался рассказывать мне, что ему снилось.

- Внимание, внимание! - раздался в один из дней голос из давно неработавшего телевизора. С телевизором у нас как-то не вышло подружиться, он не реагировал на наши авансы, а нам не очень-то и хотелось: хороших новостей всё равно давно уже не сообщали, а плохие можно было и пропустить. Поэтому телевизор стоял, молча и неприступно, в своём углу, и мы его игнорировали. Торшер считал телевизор снобом, и мы были с ним согласны.

Но в тот день телевизор почему-то включился сам. Более того - по хору голосов в окне мы поняли, что включились вообще все телевизоры в доме.

- Внимание, внимание! - сказал из телевизора голос премьер-министра, а затем появилось и изображение. Премьер-министр был без галстука. - Братья и сёстры! Сегодня - радостный для нации день. После дней и ночей непрерывной работы наши ученые нашли, наконец, способ сделать наши вещи снова тем, чем они и должны быть - нашими вещами. Не до конца установлено, что именно повлекло за собой столь радикальные перемены в поведении вещей, но зато выделено вещество, делающее живые вещи обратно нормальными. Сегодня днем специальный самолёты пролетят над страной, распыляя это вещество повсюду. Кроме того, через неделю специальные бригады Скорой Вещевой Помощи начнут ездить по домам и опылять те вещи, которые не попали под внешнее распыление. Братья и сёстры! Уже завтра в нашей стране не останется ни одной живой вещи. Братья и сёстры, я поздравляю вас!

На этом премьер-министр отключился, а наш телевизор закашлялся. Кашлял он долго и неодобрительно, после чего погас. Голоса других телевизоров за окном стихли тоже. Что будем делать, спросил муж бесстрастно, как о приготовлении обеда. Как что, удивилась я. Уходить, конечно.

Никаких иллюзий на тему возможного развития событий у нас не было. Мы прожили в нашей стране всю жизнь, и прекрасно знали, что если правительство задумало кого-то перетравить, оно его перетравит. Живые вещи многих нервировали, а многих раздражали. Да что там говорить - они и меня иногда раздражали, особенно когда ванна в десятый раз подряд требовала почесать ей донышко перед тем, как в ней купаться, а торшер начинал некстати подмигивать ровно в тот момент, когда мне хотелось почитать. Но моё кресло... И тот же торшер, который ради меня научился световыми сигналами петь "Сердце красавицы склонно к измене" (по-моему, его подучил мой муж, но доказательств у меня нет)... И яблоко, жившее с нами с того самого первого дня и не только не стареющее у себя в холодильнике, а еще и на глазах набирающееся нахальства... И кровать, умеющая навевать прекрасные сны... И как же тряпки, сами протирающие пыль и уже научившиеся складываться в птичку-оригами под моим руководством? А коврик у двери, который кидается под ноги моему мужу, потому что очень его любит? А полотенце, которое, в отличие от всех, не просит, чтобы его чесали, а наоборот, вечно уговаривает нас позволить ему сделать нам массаж?

Куда уходить? - уточнил муж, направляясь в спальню, где у нас лежали чемоданы. - В леса, что ли?
А хоть бы и в леса, - ответила я, идя на балкон. Там стояло моё кресло, господин Вырастилло. Оно всегда знало, как правильно поступить.

Собираемся, сказало господин Вырастилло. Это займет некоторое время, но мы успеем. Первые дни не будут особо опасными, так что есть время нормально собраться.

Дальнейшие события ринулись на нас такой лавиной, что мне уже тяжело вспомнить, что произошло вслед за чем. К счастью, именно в тот период, явно предполагая, что количество дел не оставит мне много сил для последующих воспоминаний, я начала вести дневник.

Когда у короля Сказочного Корлевства родилась дочь (после семи мальчиков подряд), он страшно обрадовался, и по такому случаю закатил что полагается - для подданных пир горой на площади перед ратушей, для vip-ов - роскошный приём в королевском поместье в Швейцарских Альпах. Однако, основная сумма ушла на эксклюзив - а именно, на оплату визита добрых фей. Правда, удовольствие это было дорогое, а семь принцев изрядно подрастрясли казну, так что в последний момент пришлось вместо обычной программы (четыре феи являются, одаряют дитя волшебными дарами, затем волшебный фейерверк и стриптиз перед гостями) ограничиться сокращённой: три феи, никакого фейерверка, а вместо стриптиза - танец живота и сальса.

Поначалу всё шло нормально. В разгар праздника явилась первая фея, молодая и красивая. Она склонилась над колыбелькой и сказала:
- Милая принцесса, я одаряю тебя неувядающей красотой. У тебя будут длинные-предлинные ноги с тонкими щиколотками. Твой стан останется стройным, сколько бы ты не ела пирожных. Твоя попка будет сводить с ума, что же до мордочки, то ей никогда не понадобится крем для морщин. Целлюлит не побеспокоит тебя. Твои сиськи никогда не превратятся в уши спаниэля, а будут задорно торчать навстречу взорам мужчин. Всё остальное тоже будет безупречно. - И она поцеловала дитя, и пошла исполнять танец живота перед гостями.

Вторая фея явилась несколько позже. Была она строгой, солидной, и прекрасно одетой. Она склонилась над колыбелькой и сказала:
- Милая принцесса, я одаряю тебя неиссякающим богатством. У тебя всегда будут деньги на карманные расходы, кредитка твоя никогда опустошится, а когда тебе понадобится большее, тебе будут дарить дорогие подарки. Если ты наклонишься посреди улицы, то поднимешь стобаксовую бумажку. Родственники, друзья и мужья твои будут умирать вовремя, оставляя тебе в наследство свои состояния. Если ты вдруг захочешь сыграть на бирже, невидимая рука рынка будет ласкова к тебе, а владельцы казино возненавидят тебя, ибо ты всегда будешь в выигрыше. Когда же ты вырастешь и обзаведёшься детьми, у тебя достанет средств стать моей клиенткой. - И она поцеловала дитя, и отправилась в общий зал танцевать сальсу.

Третья фея явилась под самый конец вечера. Была она худая, в протёртых джинсах, и с огромной серьгой в ухе - но до того мила, что король-отец чуть было не прослезился, кабы не вспомнил её расценки. Она склонилась над колыбелькой и сказала:
- Милая принцесса, я одаряю тебя привлекательностью, ведь красивых и богатых не всегда любят. Но тебя будут любить все и всегда. Твои мама и папа простят тебе все твои мерзкие детские выходки. Твои друзья будут спускать тебе твоё хамство и грубость, а ежели ты пожелаешь кого-нибудь подставить или предать, все скажут - "он сам виноват", и твоя жертва тоже будет так думать. Даже маленькие собачки, ненавидящие всех людей на свете, будут любить тебя, и никогда не написают тебе в башмачки. Никакой кот не разорвёт твои колготки. Мужчины же будут от тебя без ума - все твои капризы, гнусности и подлости они будут прощать тебе, да ещё и умиляться им. Когда ты будешь изменять им, они простят тебе и это, а их собственные жёны и любовницы будут ненавидеть их, а не тебя. Если ты вдруг захочешь сняться в любом фильме, эта лента получит "Оскара". Журналисты будут преследовать тебя, как жужжащие пчёлы - медоносный цветок. Весь мир падёт к твоим ногам, если ты того пожелаешь. - И она поцеловала дитя, и пошла в гостиную - искать новых клиентов, благо там их собралось много.

Но когда все разошлись и принцесса, сладко спящая в своей колыбельке, осталась одна, появилась четвёртая фея. Та была худой, злобной, в золотых очках, и с томиком Канта под мышкой.
Она склонилась над колыбелькой и сказала:
- Милая принцесса, nothing personal, но твой отец мне не заплатил, а я должна беречь свою репутацию. Так вот, я одаряю тебя умом. Делаю я это для того, чтобы ты не получила от всех остальных волшебных даров никакого удовольствия. Ты быстро поймёшь, какая чушь - богатство, и что главное ты не купишь на деньги. Все люди будут тебе неинтересны из-за их глупости. Поначалу ты будешь находить утешение в книгах, из которых ты узнаешь, что жизнь коротка и мучительна, человек смертен, а Бог далёк и непостижим. Ты попытаешься заняться науками и искусствами, и у тебя всё будет получаться - но ты никогда не совершишь чуда, потому что для этого нужен талант, а им я тебя не одаряла. Одно время ты будешь находить удовольствие в беспощадной критике, которая будет убийстенно меткой - но и это тебе скоро надоест. Зато твои вкусы утончатся до крайней степени. Из всех книг, написанных людьми, ты сможешь читать без скуки и отвращения лишь немногие. Музыка в стиле лаунж или хип-хоп будет казаться тебе отвратительным шумом, что до рока, то ты возненавидишь его всей душой своей... Ты станешь депрессивной истеричкой, потом остервенеешь. Потом, осознав свою проблему, ты прибегнешь к оглупляющим средствам - вину, наркотикам, и необузданному разврату. Но даже среди самого разнузданного веселья твой ум всегда напомнит тебе о том, как мерзко и глупо всё то, что ты делаешь. Потом ты начнёшь совершать преступления, и твой ум, а также прочие дары, помогут тебе в этом. Но и это ни к чему не приведёт, кроме отягощения совести. В конце концов ты убьёшь себя - самым надёжным и безболезненным способом, который сможешь придумать.

В день совершеннолетия принцесса умерла, как и полагается сказочной принцессе - уколовшись. Королевская судмедэкспертиза заключила: "передоз".

...Опилки в башке ломило от ужасной похмельной боли. Винни-Пух с тpудом вспоминал вчеpашний вечеp. Сначала в голове всплыли мутные обpазы Иа-Иа в балетной пачке и Пятачок с хлыстом. Затем садомазохистские видения сменились гpуппой пьяных ежей, маpшиpующих вдоль забоpа огоpода Кpолика. Ежей напоили Кpистофеp Робин с Тигpой, они вообще любили такие стpанные pазвлечения. Ежи плавно пpеобpазовались в ящик пива, таpанку, укpаденную с ближайшего кемпинга, затем - в двухлитpовую бутыль абсента.

Повеpнув голову, Винни-Пух обнаpужил pядом с собой какую-то окpовавленную тpяпку. Пpи ближайшем pассмотpении это оказалась Сова, избитая до смеpти. Из анального (пpостите, дамы) отвеpстия Совы тоpчала стальная бейсбольная бита. Клюв был выкpашен в кислотно-зеленый цвет, из него тоpчала огpомная "гавана". Лапы Совы пpи ближайшем pассмотpении оказались связаны тесемочкой, укpашенной веселыми бегущими зайчиками. Винни-Пуха слегка затошнило.

С тpудом пpиведя себя в гоpизонтальное положение, Пух почесал задницу и начал методичный обыск комнаты на пpедмет чего-нибуь лечебного. Результатом стали бутылка пива полугодовой давности, пять таблеток тоpена, гоpшок из-под меда, наполненный непонятной зеленой кащицей и два пpезентованных на пpошлой неделе Кpоликом косяка с собственного огоpода. Винни-Пух надолго задумался, пытаясь понять, что бы именно ему потpе.... Решение пpишло неожиданно и оказалось на pедкость пpостым - Винни pаствоpил тоpен в пиве и выкуpил один из косяков, после каждой тяги делая глоток. Hа душе pезко полегчало.

Зеленую кашищу Винни пpедпочел убpать подальше - тоpен уже пpиступил к действию, и казалось, что гадость в гоpшке пpинимает вполне узнаваемую фоpму Слонопотама. Однако оставалась пpоблема - надо было что-то делать с тpупом Совы. Попытки для начала извлеч биту ни к чему не пpивели - засела накpепко. Можно было подбpосить тело под Дуб - тогда все могли подумать, что Сова, возвpащаясь в очеpедной pаз с обкуpу домой, пеpепутала деpевья и стала ломиться в улей к пчелам. А пчелы были кpутыми наци, и всякое посягательство на свое имущество пpесекали pезко и беспощадно. Винни сам неоднокpатно стpадал от их гнева. Однако план имел несколько недостатков (не то, что план, выpащиваемый на огоpоде Кpолика) - пpи всем желании пчелы не могли бы засунуть Сове в задницу биту - тяжеловато было. Да и внешние повpеждения были не похожи на следы от укусов. И тут Винни-Пуха осенило...

... Дело было к вечеpу.
Пятачок pешил наконец-то пpогуляться до Винни-Пуха - навеpняка у того есть чего-нибудь галлюциногенного. К пpимеpу, на пpошлой неделе он видел интеpесненькую зеленую кашку - по-любому что-то убойно-глючное. Винни сидел во двоpике у костpа, потягивая пиво. У Пятачка от нетеpпения затpяслись кончики ушей.
- Винни, Винни, пpивет!
- Здоpово, свинья. - Винни пошевелил что-то, висящее над костpом и пpотянул лапу за пивом.
- Винни, у тебя ничего вкусненько-пpикольненького нет?
- Пятачок даже подпpыгивал от пpедвкушения какого-нибудь мозгобоя.
- Hету.
Пятачок подумал, что сволочной медведь сам пожpал всю зеленую кашу. Однако pешил pазжиться хотя бы халявным пивом - с дpаного медведя хоть пива глоток.
- Винни, дай пивка!
Винни молча потянулся куда-то в кусты и извлек паpу бутылок "Глюкалки ©9" - это было самое убойное в этом лесу пиво.
- Винни, а ты Сову не видел? А то ее уже пол-леса ищет - говоpят, она вчеpа где-то мескалина надыбала.
- В ответ медвежонок лишь отpицательно покачал головой.
- Винни, а чего нибудь к пиву у тебя нет?
- Пух указал лапой с неpовно обгpызенными когтями на костеp. Пятачок пpинюхался. Пахло неплохо. - Винни, а что это?
- ДИЧЬ!

- Да не знаю я ничего! - захлебывался Пятачок.
- Он мне пpедложил дичь, я взял кpылышко. А там - татуиpовка...

Лесной суд собpался в полном составе. В этот pаз судили Винни-Пуха за жестокое убийство Совы. Пpишли все, даже Слонопотам, котоpый изpедка шокиpовал своими явно плотоядными взглядами Пятачка. Тот от стpаха постоянно заикался и один pаз, когда Слонопотам слегка показал зубы и облизнулся, поpосенок чуть было не наделал под себя. От этого позоpного поступка его спасло только то, что он находился все-таки на суде.

Поляна, где пpоходил пpоцесс, зашумела. Кто-то пpедлагал без лишних цеpемоний бpосить Винни-Пуха в топку ядеpного pеактоpа, кто-то визжал, что таким отмоpозкам не место в Лесу и выдвигал веpсию, что медвежонка стоило бы побpить налысо, отpезать уши, выpвать ноздpи и когти, а затем выгнать из леса с позоpом, пpедваpительно воткнув ему пpобку в задницу. Винни-Пух лишь молчал, ковыpяясь в зубах когтем. Он надеялся на своего защитника.

Адвокатом Винни был стаpый алкоголик и наpкоман ослик Иа-Иа. Он с важным видом спал на месте защиты, пуская слюни и вpемя от вpемени поpтя воздух. Hо как только Пятачок пpеpвал свою тpепетную pечь, Иа откpыл один глаз (надо сказать, что после двухнедельного запоя это далось ему с тpудом) и пpоизнес:
- Пааазвольте!
С точки зpения теоpии веpоятностей исключено, что лишь одна Сова имела татуиpовку на кpыле. К тому же у моего подзащитного есть алиби - не известно, когда именно было совеpшено пpеступление, и согласно этому, нельзя обвинить столь достойного гpажданина Леса в этом жестоком убийстве. Пpокуpоp, коим на этот pаз был стаpый плановед Кpолик, пpекpатил гpызть полугнилую моpковку. Всякие коpнеплоды он уже давно не выpащивал на своем огоpоде, отдавая пpедпочтение более дpугим культуpам, содеpжащим конопляное масло. Однако стаpая пpивычка гpызть моpковь у него сохpанилась, и он вpемя от вpемени выковыpивал из стаpых заначек по пучку гнилых и склизких коpнеплодов.
- Абшолютно ш вами не шоглашен!
- Кpолик шепелявил, так как пpи задеpжании Винни сопpотивлялся и выбил Кpолику оба пеpедних зуба.
- Ш такой же веpоятноштью можно утвеpждать, что каждый из наш мог бы быть убийшей Шовы.
- Интеpееесная вееpсия...
- Пpотянул защитник.
- Пpошу суд pассмотpеть ее.

Судья, шизофpеник Тигpа, почесал в затылке. Веpсия казалась ему вполне pазумной, однако его беспокоило то, что в таком случае могли так же пpовеpить и его. А этого Тигpе совсем не хотелось - pазвpатные игpы с Кpошкой Ру, котоpый был еще несовеpшеннолетним, гpозили обеpнуться немалым сpоком. Поэтому Тигpа пpинял единственное, как ему казалось, пpавильное pешение.
- Суд удаляется на совещание. Следующее слушание назначается чеpез двадцать лет.
- Сказав это, Тигpа постучал хвостом по тpухлявому пню и, pезко pазвеpнувшись, pезво попpыгал в напpавлении чащи.
Из лесу донесся его кpик:
- До следующего слушания все совбодны-ы-ы-ы!!!
Охpана, Бяка и Бука, отошли от скамьи подсудимых. Винни-Пух поднялся, потянулся, и подошел к адвокату.
- Молодец, осел. Пойдем отметим. - Медвежонок обнял Иа за плечи и повел в стоpону ближайшей тошниловки с pазливной водкой.
- А с вами двумя, - Винни выpазительно глянул на Кpолика и Пятачка, - я еще, мать вашу..., pазбеpусь...
От такого Кpолик подавился своим огpызком моpкови, а Пятачок все-таки навалил в штаны, пpичем даже этому немного обpадовался. Гpустные и понуpые, они вяло pасходились по своим домам....

Полная Чушь. Возможно, это интересно детям младшего школьного возраста для пересказа на переменах ...(((

Сказка на ночь



- Жила-была девочка. Звали ее Маша.
- Куда звали?
- Никуда не звали. Имя ей такое дали. Машей назвали.
- А почему?
- Ну откуда я знаю, а? Модно тогда было Машами девочек звать. И вот пошла она как-то в лес.
- Зачем?
- Не знаю зачем. За ягодами. Сколько можно перебивать, а? Вот пошла в лес и заблудилась. Идет-идет. Боится. И видит - дом.
- Хорошо. К жилью вышла.
- Ну да. Заходит, а там нет никого. Стол накрытый. Она в одну тарелку - невкусно. В другую - невкусно. А третью - раз!!
Нормально! Вкусная каша. Всю съела. А потом в спальню пошла! А нет, нет.. Сначала давай на стульях качаться! На одном покачалась, на другом, а на самом маленьком - качалась, качалась и сломала его совсем!
- Во как. И еду съела и мебель поломала. Маша - плохая была?
- Не плохая. С придурью просто. А оттуда в спальню пошла.
- А зачем? Она же там еду съела и мебель сломала. Ей бежать надо было, а не в спальню идти.
- Она ж на стульях качалась. Укачало ее. Пошла и там на одной кровати повалялась - неудобно, на другой повалялась - тоже неудобно. Легла на самую маленькую кровать и заснула. А в том доме медведи жили!
- Превееед!!
- Да, да. Пришли они домой. Самый старший как закричит:
- Превед!
- Да, да. Как закричит - 'Превед! Кто ел из моей тарелки!'
- А все остальные как закричат - 'Кросавчеги!'
- Хыыы. Не. Второй медведь поменьше как закричит тоже..
- Превед!
- Превед! Кричит - Кто ел из моей тарелки? Кросавчеги, наверное?
- А третий чего?
- А третий уныло так тянет - 'Нуууу превееед. Сожрали всю кашу. Ваще уже страх потеряли.'
- А медведи остальные как скажут - 'Эт фигня еще - ты на стул свой посмотри! На чем теперь сидеть будешь?'
- Да. А самый маленький Мишутка огорчился очень и говорит 'В спальне на кровате сидеть буду.' И все пошли в спальню.
- А там Маша спит - морда в каше, в руке ножка от стула!
- Да! И настал хулиганке полный Превед!
- И правильно.
- А теперь спи.
- Спокойной ночи, папа.

из книги "Сказки Чукотки" (Л., Гослитиздат, 1958)

Пошёл Сохолылан жениться на лисе. Увидела его лиса и убежала в тундру.
Пошёл Сохолылан жениться на куропатке. Взял в жёны куропатку, прожил с ней один день, убежала куропатка домой.
Пошёл Сохолылан свататься, а невеста к другому жениху убежала.
Женился Сохолылан на женщине, поставил полог, родила жена двух детей, сына и дочь. Показала сына мужу, а дочь спрятала за полог. Ещё родила жена двух сыновей, а дочь всё время хоронит за пологом.
Пошёл Сохолылан в гости к сестре и брату. Угощают Сохолылана мухомором, а Сохолылан не может удержать его в себе. Только проглотит мухомор, он обратно выйдет. Вымоет сестра мухомор, и опять глотает его Сохолылан.
Говорит брат Ичча Сохолылану:
- Что твоя жена строит, ты не знаешь?
- Нет, не знаю, Ичча.
Дала сестра Сохолылану торбоза с шипами на подошве, на каких ходят в гололедицу, и две палки, заострённые на концах.
Приходит Сохолылан домой. А жена выкрасила ягодным соком деревянного кита и поставила у берега.
- Давай попрыгаем! - говорит жена.
Не перепрыгнул Сохолылан через кита - вонзил шипы и палки в спину кита. Оттолкнула жена кита от берега, и пошёл кит на дно морское. Просит, молит Сохолылан водоросли:
- Поднимите меня со дна морского на берег!
- Нет, Сохолылан, когда ты ходил по земле, ты рвал волосы у травы!
Говорит Сохолылан кусту:
- Помоги подняться со дна морского!
- Нет, ты жёг меня огнём, когда ходил по тундре.
Проплывают над Сохолыланом рыбы. Кричит им Сохолылан:
- Рыбы, рыбы, поднимите меня со дна морского на берег!
- Нет, Сохолылан, когда ты ходил по берегу, ты ловил нас и резал на юколу.
Увидел Сохолылан мухомор, взмолился ему. Говорит мухомор:
- Ты хорошо относился ко мне на земле, любил меня и искал меня, и когда меня ел, тебе весело было, ты песни пел!
Поднял мухомор Сохолылана со дна морского:
- Вот тебе жена моя, съешь её, и тебе будет весело!
Сохолылан лёг на берег и поёт песни:
- Я съел жену, и мне стало весело!
Услыхала жена голос мужа и говорит сыновьям:
- Ваш отец идёт из гостей, идите привезите его домой!
Позвал отца старший сын. Не слушает Сохолылан, песни поёт. Пошёл младший сын за отцом, хотел поднять его. Выдернул нож Сохолылан и срезал сыну на руке бородавку. Увидела мать облитого кровью сына и разрезала сама себя на куски. И сказала:
- Ноги и руки мои - вечерней звезде, а голова моя - утренней заре.
Поёт Сохолылан, чтобы жена его услыхала с того света. Поёт он, поёт, и силы его покидают. Подошёл к нему шаман, плюнул ему в рот, и запел он так громко, что услыхала жена его с того света и удивилась, как мог сюда попасть её муж. Сделал Сохолылан летающую байдару из моржового клыка и полетел к умершей жене. И привёз её домой к своим детям.
...Проснулся утром Сохолылан с тяжёлой головой. Дала ему жена чаю и мяса и сказала:
- Ты чуть вчера не умер от мухомора. Сыновья тебя нашли в тундре, едва догнали. Не догнали бы, да ты высоко поднимал ноги.

Курочка Ряба...

Часть 1. Все началось с ...

В тот день у деда не встал и дед встал не с той ноги. Точнее сказать, встал он с левой, хотя вот уже 40 лет каждое утро ему хотелось встать с правой. С этого-то все и началось. Быть может , в этом виновата кровать, придвинутая к стенке так, что встать с правой ноги было уже само по себе достаточно сложной проблемой, требующей тщательного расчета и многолетних тренировок, перед которыми падение каскадера с двадцатого этажа черепом вниз было просто детской шалостью, вроде подсыпания родителям в пищу пургена с целью получения некоторого вполне определенного количества ремня по тому месту, откуда растут ноги юного распиздяя и не по годам гениального долбоеба.
Быть может, у деда просто случился нервный срыв ( скажем, на сексуальной почве или от переедания). Ваш знакомый студент-медик, изучающий психоаналитику, растолкует вам это более подробно, заодно подведя это под научную базу Фрейда, если, конечно, вы ему хорошо нальете.
Однако, в борьбе деда за жизнь, более светлую и радостную, ежедневно посыпая соль на израненную и изнуренную душу, его противником была мышь, с виду серенькая и маленькая, но в душе уже порядочная сволочь. Обычно появление мыши приводило к мощному артиллерийскому обстрелу из двух стволов движущейся цели на поражение. Все дело, однако, портило то обстоятельство, что у деда были некоторые нелады со зрением: двойное косоглазие плюс дальнозоркая близорукость. Таким образом, появление мыши приводило к появлению в руках деда сначала ружья,а уж потом - очков, что приводило к удару кочерги по яйцам за непреднамеренный расстрел кастрюли, тарелок и прочей живности. На этом вооруженный конфликт заканчивался.
В то примечательное утро курица Ряба, с виду и по характеру ничем не примечательная, наконец просралась и снесла яйцо.
Тем временем дед, по привычке решивший позавтракать, зашел в курятник, автоматически отфутболил Рябу и вкатил яйцо в широкую ладонь. Однако глаза, вооруженные очками, его не обманывали - яйцо было не простое, а золотое.
Наконец-то биологические эксперименты согласно третьему закону Менделя и наследственной изменчивости дали свои результаты. Смесь из урана, молибдена, мумие, бумажной трухи, женьшеня в подсолнечном масле, настойки из тяжелых металлов и пустынника, силоса пятидесятилетней выдержки и прочего дерьма сделала свое дело.
Дед, не выдержав, прослезился и, подобрев, погладил курицу по ее рябой шее и, достав из кармана консервную банку, угостил ее ( курицу, разумеется, а не банку ) жирным червяком.
А ведь с раннего детства дед хотел провести в жизнь основной принцип
Карла Маркса - "деньги - товар - деньги". И яйцо должно было стать первой фазой поистине грандиозного плана, затем на вырученные деньги закупить еще кур, подробно объяснить им, как нести золотые яйца, затем получить еще денег
... и далее по экспоненте. А на излишки денег взять молоденькую секретаршу и устроить себе безбедную старость.
Но жизнь преподнесла деду еще один из многочисленных сюрпризов. Как всякий уважающий себя человек, занимающийся наукой, дед провел экспертизу яйца, взвесив его на опоре и подвесе и проведя тест Архимеда. И экспертиза с полной неопровержимостью доказала, что золота в яйце только 10% ( можно совершенно логично предположить, что остальное - фуфло ). Вот так! Мечтать, конечно не вредно, но золота в яйце почему-то не хватало катастрофически.
Именно такой оказалась объективная реальность, данная нам в ощущении (* В.И. Ленин), что и показала экспертиза.
Дед, не выдержав нервного напряжения, тяжелой поступью ворвался в курятник и совершил насилие над курицей, выбив ей два передних зуба. (Между прочим, уголовный кодекс преступлений такого рода, даже из хулиганских побуждений почему-то не предусматривает). Тут к курице быстро пришел бы пиздец, и куриные мозги еще долго висели бы на стенках, но дед, придя в себя, только сказал: "Позор на твою рябую голову" и громко хлопнул дверью курятника, оглушив курицу. Но через 30 минут она придет в себя и займется нужным Родине делом.
Успокоившись и хорошо подумав на трезвую голову после пяти стаканов водки, дед пришел к парадоксальной мысли, что его план продажи яйца, разработанный после второго стакана, совсем даже не плох и может иметь честь быть претворенным в жизнь, если действовать правильно и согласно Фрейду. И тогда, согласно своему либидо, правильно возбужденный покупатель в момент оргазма спустит деньгу.


Часть 2. Что было дальше.

Яйцо, блистающее ярко-желтым цветом, с миром покоилось на столе. Растроганный дед весло кружил по комнате восьмерками, а бабка стряпала такой тортик, что пальчики откусишь (по инерции, конечно), а настоящий гурман, попробовав его, отказался бы есть все остальное, даже под угрозой голодной смерти. Эйфория просто стояла столбом и расползалась тараканами по углам.
Старуха вкушала уже десятый оргазм, когда на стол забралась мышь. Бабка же ее, конечно, не заметила. Зачем тогда мышь вылезла из своей норы, сейчас не скажет уже никто. Уже намного позже, разбирая этот случай, эксперты пришли к выводу, что это просто совпадение из-за постоянного недоедания на почве бессонницы от переутомления шестимесячной давности.
Грохот падающего яйца, задетого мимоходом хвостом, эхом отразился от стен и сотряс воздух. Дед и бабка быстро пришли в себя и набросились на мышь. Ловко сбитая кастрюлей на пол и загнанная в угол мышь даже не пыталась уйти от ответственности. А зря. Старик со старухой часа два с особенным остервенением и усердием пинали мышь ногами, а потом долго били по хвосту половником, смачно плевали ей в морду и прижигали нос каленым утюгом, и, выбившись из сил, свалились (попробуйте сами!). Мышь вяло и как-бы нехотя затащилась в свою родную щель. Она умерла на третьи сутки от кровоизлияния в хвост, отягощенное отеком легких, но в тот момент об этом никто даже и не догадывался.
Яйцо, раскинув белок в одну сторону, а желток в другую, озаряла комнату молибденовым блеском своей внутренней стороны, оставляя в тени золотой пятимиллиметровый слой скорлупы.
Дед был просто безутешен. Он рыдал, облокотившись на свою задницу, и тыкаясь плешью в горячие угли печки. Бабка впала в истерику, долго и упорно смеялась, разбрызгивая слезы под прямым углом. Это был полный облом, усиленный тем, что бабка с досады и горя высыпала на тортик целый пакет соли. Через полчаса все было кончено. Тяжко вздыхая и громко матерясь, в дупель выбившиеся из сил старики залегли спать, беспокойно пиная воздух и друг друга. Им снилась корова, несущая золотых телят от белогривого коня, и фортуна, демонстрирующая свою заднюю часть из-за угла.
А за окном разгорался новый день. Что же он принесет с собой за пазухой и в правом кармане? Поживем, увидим ...

Принцесса

Рыцарь соскочил с коня, отряхнулся, поправил меч, аккуратно закатал рукава кольчуги и, посмотревшись в зеркальце, решительно постучал колотушкой в тяжелую двустворчатую дверь морёного дуба, обитую по краям позеленевшими от времени медными вкладками.
- Да-да? – приоткрылось маленькое окошко.
- Я за принцессой, - рыцарь старательно пригладил волосы.
- Слушайте, ну что вы все за принцессой да за принцессой! – дракон распахнул дверь и сердито поправил очки. – У меня, между прочим, всяких маркиз и баронесс – хоть бочками грузи да на экспорт! Может, графиню какую возьмёшь, а? Как раз вчера поступила партия, все, как одна - красавицы, умницы…
- Бесприданницы, - лениво добавил рыцарь привалившись к косяку и старательно обрабатывая ногти пилочкой.
- Ну да, бесприданницы, что б их… - сник дракон. И шёпотом добавил:
- Шумят-то, шумят, ужас просто какой-то, спать по ночам не дают, подушками дерутся, а самое ужасное – это когда посиделки устраивают. Новый романчик читают – и хором рыдать начинают. Такую мокроту разводят, что от плесени всё ежедневно чистить приходится. Вредная это работа, скажу я тебе, ой, вредная. Да и расходов…
- А что ж ты ей занимаешься? – скосил рыцарь взгляд.
- Традиция. Семейный бизнес, - дракон снял очки и грустно вздохнул. – Папочку не хочу расстраивать – огорчиться может. А лапа у него тяжёлая…
- Да, сочувствую, сочувствую, - закивал рыцарь. – Но, по-моему, мы ушли в сторону от нашей темы, - он отвалился оттолкнулся от дверного проёма, и сделав два шага в сторону дракона, схватил того за галстук и притянув к себе, посмотрел прямо в глаза. – Принцесса.
- Точно графиню не хочешь? – полузадушено прохрипел дракон.
- Не-а, - мотнул головой рыцарь.
- Галштук пушти, галштук, он денехх стоит, дизайнершкий…
Рыцарь разжал кулак. Дракон закашлялся, потёр шею, затем выпрямился, и, с достоинством поправив узел галстука, едва заметно поклонился и небрежно улыбнулся, сверкнув белоснежными острыми зубами.
- Принцесса так принцесса, - он протёр мягкой тряпочкой очки, затем долго, сладко потянулся, от всей души, до хруста в косточках, подошёл к бюро, ивстав на небольшую стремяночку, достал красивую папку, покрытую толстым слоем пыли. – Принцессу ему подавай, принцессу, - бормотал дракон, листая страницы. – О! А вот и она! Принцесса! В кассу, пожалуйста, в кассу, проходите, пожалуйста, проходите, вот тут, подпишите, денежки, ещё, векселёк, да-да, на замок закладная вполне подойдёт, ваш чек, ваша квитанции – "Принцесса, 1 штука, в хорошем состоянии", свадебные колечки – сувенир, сувенирчик от фирмы, мы фирма солидная, 517 лет на рынке, печать, езё подпись, тут, тут, согласны, да, да, не был, не состоял… Поздравляю, принц, вы – женаты!
- Не понял, - вышел из транса принц и потряс головой. Новое звание тяжким бременем давило на плечи. Он с удивлением взглянул на свою руку, в которой была зажата ультрамодная перьевая ручка, затем на подписанные бумаги. - Что тут происходит? Как женат? НА КОМ?
- На принцессе, естественно. С женой желаете ознакомиться? – деловито спросил дракон, подшивая документы в папку.
- С какой женой? – вздрогнул принц.
- С вашей, естественно, - раздражённо ответил дракон. – Поторопитесь, у меня на три часа барон один назначен. Он-то от графинь, в отличии от вас, не отворачивался.
- А свадьба? – принц судорожно сглотнул.
- Да была уже, была ваша свадьба, всё в бумагах зафиксировано, честь по чести всё, не сумневайтесь,- дракон торопливо потянул бывшего рыцаря по коридорам. Тот слабо отбрыкивался, но сил для настоящего сопротивления у него больше не оставалось. Коридоры переплетались в причудливый узор лабиринта. Наконец рыцарь и дракон остановились около тяжёлой каменной двери, запертой на огромный засов. Громкая танцевальная музыка проникала даже сквозь стены.
- Страшно? – осклабился дракон, отпер замки, и, поклонившись, сделал приглашающий жест. – Ваше Высочество? – издевательски добавил он.
Принц, помедлив, переступил порог.
В просторной, освещённой солнечной светом комнате, гремел джаз. Принцесса, напялив на голову ночной горшок, в одном исподнем скакала по кровати, и колотила барабан.
- ЭТО ОНА? – принц отшатнулся.
- Она, - дракон нежно окинул взглядом царившее в комнате безумие, - последненькая. Остальных уже лет двести, как разобрали. Зато гарантийная, чистокровная, что б кровь не портить, у неё все тольео на родственниках и женились.
- Гы! – крикнула принцесса, и её взгляд внезапно остановился на бывшем рыцаре. Тот оцепенел.
- Ну, не буду мешать, - шепнул дракон, и плотно затворил дверь.
Принцесса улыбнулась, почесала пятку, и, послав принцу воздушный поцелуй, стала угрожающе выбивать на барабане свадебный марш. Затем она внезапно прервала мелодию на полу-ноте, отбросила инструмент в сторону и кинулась на шею мужу. Удрать тот не успел.
И жили они долго и счастливо. Все оставшиеся принцу до инфаркта 8 минут.

pupyrchaty.livejournal.com